Откровения отшельницы, которая провела в тайге 20 лет

Анна Третьякова из небольшого поселка Иркутской области живет, как многие в глубинке: ведет хозяйство, благодаря которому зарабатывает. Со всеми обязанностями 53-летняя женщина справляется с легкостью. Сложно было раньше, когда они с супругом почти 20 лет отшельничали в сибирской тайге, где кровом служила времянка на полозьях. Дочери и сыновья росли, умещаться в тесной хибаре становилось все тяжелее. Тогда Анна забрала детей и вышла к людям. А муж так и остался в лесу. Как сложилась судьба бывших отшельников — в этом материале.

Скитания

Об интервью с Анной мы договариваемся заранее: в поселке Сереброво практически нет связи, надо ехать в райцентр — город Тайшет. «Заодно на продажу привезу сметану с творогом. Сама делаю. Хозяйство у нас небольшое — пара коров, гуси да куры».

Она родилась в 1966-м в небольшой деревне Иркутской области. Отец был охотником и рыболовом, поэтому Анна с детства умела ставить петли и стрелять из ружья. Ей это очень пригодилось: девушке было всего 16, когда она бросила все и оказалась в тайге с Виктором Антипиным. Познакомилась с ним за пару лет до этого, молодой человек из Смоленска путешествовал по Сибири. «Счастье — в простоте. Он искал подходящее место, где можно было бы обосноваться и жить вдали от пороков общества», — объясняет Третьякова.

Шесть лет они кочевали. «Сначала ушли вглубь эвенкийской тайги, 200 километров до ближайшего населенного пункта», — вспоминает Анна. Но условия оказались слишком суровыми, там не задержались. Потом жили в охотничьих домиках, где можно укрыться от опасных хищников, отогреться и приготовить еду. О таких времянках мало кто знает.

С 1983-го по 1989-й у Антипиных родились трое сыновей и дочь. Два мальчика погибли еще в младенчестве — «один сразу был с патологиями, другой не выдержал морозы». «Дочь появилась на свет в феврале 1986-го, где-то в Эвенкии. Тяжелая выдалась зима — трудно было с пропитанием». Спасли олени, которые паслись рядом. «Пришлось одну самку пустить на мясо, благодаря ей и выжили. Имя дочке дали в честь спасительницы — назвали Оленьей. А через два года родился сын».

После долгих скитаний в 1989-м семья вернулась в Сибирь. Поселились в 12 километрах от поселка Сереброво, Виктор устроился в химлесхоз. Им выделили небольшой участок в тайге и балок (временное жилище на полозьях). Когда распался СССР, предприятие закрыли. Антипины отказались бросить балок, остались в тайге. В девяностые у них родились еще Витя с Мишей и Алеся. «Сынок 1988 года рождения умер шестилетним из-за укуса клеща», — Анна и сейчас плачет, когда вспоминает о погибших детях.

Тайга

«Вставали с рассветом, добывали рябчиков, глухарей, белок, зайцев. На речку за рыбой ходили. Собирали грибы, различные травы, сушили их на зиму. Ягоды были для нас вместо сладостей, — описывает таежный быт Анна. — Когда дети подросли, никто просто так по деревьям не лазал. У каждого были свои обязанности: один дров наготовит, другой за водой сходит, третий проверит петли с капканами. Не могу сказать, что мы жили, как дикари. Общались с людьми из сел, когда те ходили за грибами и ягодами. Заодно новости узнавали».

Анна шила шапки из заячьих шкур, глава семейства носил их на продажу в ближайшие селения. «Нам и шкуры на выделку отдавали, и соленую черемшу ведрами заказывали. Многие, зная, как живем, помогали. Виктор всегда возвращался с набитым рюкзаком: одежда, крупы, мука».

Детей учили читать и писать. «Виктор Гранитович и сам очень любил посидеть за книгой, особенно холодными зимними вечерами».

Побег

Балок, где ютилась семья, был тесным: три метра в длину, полтора в ширину. Зимой надо было каждый час подбрасывать дрова в печь. «За тепло в доме отвечала я. Усну, а потом к нужному времени проснусь. Я же женщина — значит, хранительница домашнего очага».

Спали они в балке так: на полу стояли нары, кто-то устраивался на медвежьей шкуре, расстеленной прямо у входа, кому-то кровать заменял гамак. Вшестером в подобных условиях было просто невыносимо, признается Анна. В июле 2002-го она приняла решение забрать детей и уйти из тайги. Стала готовиться. «Пошла одна в поселок Сереброво. Сказала об этом только Оленье». Местные направили отшельницу в администрацию. В помощи ей не отказали. «Договорившись обо всем, вернулась в лес, Виктор умолял остаться. Но меня уже было не остановить: дети не должны мучиться».

В ноябре Анну вместе с 16-летней Оленьей, десятилетним Витей, восьмилетним Мишей и трехлетней Алесей работники администрации вывезли в новый дом — об этом позаботился глава поселка. Вместо времянки у них теперь были три комнаты, летняя веранда, гараж, огород, баня. Соседи помогли с посудой, одеждой, книгами.

Жизнь среди людей

Первым делом Анна начала восстанавливать документы. Затем доказывала через суд, что она — мать своих детей. И вскоре встретила другого спутника жизни. Виктору обо всем было известно, он часто навещал семью. «Мы его просили вернуться из тайги. Но он ни в какую! В 2003-м вместе отпраздновали день рождения Оленьи. А потом от него ни весточки за месяц. Обычно хотя бы выходил за хлебом. Оленья отправилась к отцу. Он был уже мертв. Всего 53 года… В последнее время ему нездоровилось. Я просила его обратиться за медицинской помощью, он отказывался. Много тяжестей таскал, мучили боли. Наверное, грыжа его и доконала». Похоронили, как он и хотел, в тайге.Анна с головой ушла в воспитание детей. У сыновей, по ее словам, проблем с адаптацией «в новом мире» не было — нашли общий язык со сверстниками сразу. «Вот только Оленья очень долго приспосабливалась». Старшая дочь экстерном окончила деревенскую девятилетку, ездила в соседний поселок в интернат (там доучивались сельские старшеклассники). Но бросила учебу: «Увидела, как другие дети вульгарно ведут себя, курят, пьют, матерятся. Для нее это было слишком чуждо, не смогла это принять. Но сейчас уже все хорошо, живет отдельно со своей семьей».

Витя с Мишей после школы отслужили в армии. Старший обзавелся семьей. «Все хозяйство теперь на мне! Миша приезжал в этом феврале в гости. Пошел в лес, отремонтировал наш балок. Бережет его, хранит память об отце, — говорит Анна. — Алеся, окончив колледж, перебралась в другой город».

Сама Анна работала и уборщицей, и помощником повара, и сторожем. Теперь занимается только домашним хозяйством. «Я уже три года на пенсии. Положено по закону как многодетной матери. По-прежнему хожу в лес, собираю грибы, ягоды, травы. Не жалею, что бросила тайгу. Хотя жизнь там многому меня научила».

Во втором браке у Анны родились две дочки. Правда, со вторым супругом не повезло: «Совсем лентяй, по хозяйству не помогает. Я сама ведь очень работящая. Не думала, что с таким жизнь сведет».

Монотонную жизнь в поселке лишь изредка будоражат происшествия. «В 2019-м случилось наводнение. Опоздала со сроками подачи документов — пытаюсь добиться компенсации по потере урожая. До сих пор хожу по судам», — вздыхает бывшая отшельница. И напоследок вдруг говорит, что готова приютить у себя оказавшихся в трудной ситуации: «В свое время люди очень мне помогли. Хочу ответить добром на добро». Обещает обеспечить кровом и едой. Но просит об одном: чтобы помогали по хозяйству.

Мария Марикян, РИА Новости
Фото из личного архива Анны Третьяковой